Наполеон и Россия

Русский "плавильный колел" - полевая кухная русского братства

Скрипели колеса, мерили русские километры солдатские ноги. Позади – ровная, уютная, аккуратная, понятная Европа. Впереди – непролазный русский простор, дышавший смертью. Неожиданно русское пространство прекратило сопротивление, как будто вбирая в себя энергию «победителя». Легкости продвижения, пришедшей вслед за боями в Белой Руси, мог радоваться лишь новобранец, но никак не опытный вояка Наполеон. Он чувствовал, как Великая Армия буквально растворяется в русских землях, превращаясь в пылинку, брошенную в мировую пустоту. Если даже собрать всех людей всей Европы в Величайшую Армию, то и она так же растворится в этом просторе, исчезнет без всякой памяти о себе. Каждая частичка Наполеона чуяла губительность этого страшного наступления, вполне успешного по всем законам новорожденной военной науки. Но прервать его и повернуть ход армии вспять уже невозможно, законы войны и политики продолжают требовать ее движения… Любой вариант будущего – проигрышный, каждый приказ вне зависимости от содержания – лишь приближает гибель…

Конец 18 века. Развитие военного искусство и техническое оснащение европейских армий – примерно одинаковое. Поэтому войны состоят из многочисленных штурмов, осад и оборон крепостей, которые происходят с переменным успехом. Сегодня побеждают одни, завтра – другие, и так происходит до тех пор, пока одна из сторон не истощит своих ресурсов и не запросит мира. На каждый меч находится свой щит, на всякое средство нападения – успешное средство обороны. Полководцы обеих сторон водят свои войска по одним и тем же писанным правилам, ведь учились они по одним и тем же трактатам. Каждый командир может без труда разгадать замысел противника, но и скрыть свой замысел у него не выходит.

Так продолжается до тех пор, пока на полководческом небе не восходит ослепительная звезда, и какая-нибудь армия не начинает проходить сквозь боевые порядки противника, через города и страны, как нож сквозь масло.

Такие полководцы – указующие небесные персты, и потому им так невероятно везет?! Можно сказать и так, но везение всегда основывается на новой полководческой идее, на открытии, что, конечно, не означает, что Небеса здесь – ни при чем, и все зависит лишь от человека. Я не верю в случайность рождения великих идей, ведь каждая из них для чего-то предназначена, она пишет на лице мира новое слово!

Как бы то ни было, в один из дней лицо молодого низкорослого офицера по имени Наполеон Бонапарт озарило солнце великого открытия. К нему пришла мысль о новом способе войны при сохранении старой боевой «техники» – ружье, штыке, пушке, сабли.

Все гениальное, конечно – просто, тем более когда мертвы его бородатые противники, и оно уже намертво вписано в историю. Скорость движения армий той поры определялась скоростью солдатских шагов, а также поступью копыт обозных кляч. На марше пушки, обозы, толпы солдат обращаются в малоподвижную, трудноуправляемую массу, по которой легко могут ударить легкие конные отряды противника. У одной обозной повозки отвалится колесо, у другой сдохнет лошадь, на третьей свалится с козел пьяный кучер, и на узкой дорожке это неизбежно вызовет пробку, а в результате – задержку, потерю драгоценного времени, и, в конечном счете – инициативы. С этим ничего не мог поделать никто из стратегов, приходилось мириться, давать больше оплеух кучерам и палок – солдатским спинам, чтоб ноги быстрее шагали.

Идея Наполеона была по большому счету проста – разделить массу шагающих войск на отдельные маневренные отряды, идущие разными дорогами, и сходящиеся вместе там, где предстоит сражение. При этом их скорость значительно увеличится. Обозы вообще сократить до минимума, вести в них только лишь порох, патроны и ядра для пушек, а провиант, как и фураж для коней (то есть сено-солому) добывать на месте. Провиант, а также фураж для коней (т.е. сено-солому), предстояло добывать на месте единственным возможным способом – отбирать у населения. Это, конечно, был шаг назад. Во времена, предшествовавшие Фридриху Великому, придумавшему армейские магазины (т.е. полевые склады) и четко налаженную обозную систему снабжения. Но что было делать, если требовалось увеличить скорость движения, а иных путей для этого не существовало?! Изобретатели танков и автомобилей, а тем более – самолетов и вертолетов еще не родились.

Пока армии противника тяжелыми гусеницами ползли по своим дорогам, войско Наполеона просачивалось на их землю, подходило к важнейшим городам, и сосредотачивалось для генерального сражения там, где было удобно ему. Противнику ничего не оставалось, как поворачивать туда же свою гусеницу-армию. Но на долгом марше часть сил отстает, остальные – растягиваются на многие версты, и войско вступает в бой по частям. Кто хоть чуть-чуть знаком с военной тактикой, то поймет, что лучшего подарка для полководца неприятеля, чем ввести свое войско в бой частями, даже и не придумать.

В чем-то изобретение Наполеона походило на новинку римлян, заменивших громоздкую людскую стену фаланги более подвижными легионами, состоящими из таких же подвижных когорт и манипул. Увеличение скорости и подвижности войска за счет дробления его массы на отдельные отряды, имеющие достаточную самостоятельность, но объединенные общей задачей.

Казалось бы, после первых побед Наполеоновской армии, потерпевшие поражение полководцы должны были задуматься об их причинах, изучить опыт Наполеона и перенять его. Тогда бы вновь все вернулось на круги своя, победы и поражения опять сделались бы делом случая, счастливых и несчастных стечений обстоятельств, смешанных с толикой полководческих способностей командующих. Да не тут-то было! Для армии, сражающейся по-новому, требовалось много командиров, способных самостоятельно принимать решения. Потому требовался отбор военных талантов хотя бы даже и из простых солдат и офицеров. У Наполеона, как известно, каждый солдат носил в своем ранце маршальский жезл.

В других же армиях командирское положение определялось знатностью, без оглядки на ум или глупость, талант или бездарность. Все командиры уравнивались одной и той же задачей – принимать приказы полководца и передавать их своим подчиненным. Потому полководец должен был лично наблюдать за своим войском, а для этого волей-неволей приходилось держать вооруженную массу – вместе. Что бы было, если бы, сохраняя свой прежний вид, европейские армии отправились бы воевать «по-Наполеоновски»?! Скорее всего, их отряды растеряли бы друг друга, потеряли бы связь с командованием, и, в конце концов, надо полагать, были бы разбиты по частям. Времени, для быстрой смены всего устройства армии ни у одной из европейских стран, конечно, не было, даже если бы старые военачальники, на деле умевшие лишь передавать приказы сверху вниз, не стали бы сопротивляться. А противиться таким новинкам они стали бы наверняка. Проиграть сражение из-за старой организации войска – совсем не то, что потерпеть поражение из-за неправильно проведенной его реформы. Ведь во втором случае кто-то обязательно будет виноват – на свой страх и риск начал, не так все сделал, не завершил и т.д. В первом же случае виновных нет – сделали, что могли, но не вышло!

И европейские армии шагали и шагали в бой с непобедимым Наполеоном, чтоб потерпеть неминуемое поражение, после чего облегченно вздохнуть. «Что могли – то сделали, видать – не судьба!..»

С тех пор и сложился образ прекрасного Наполеона, въезжающего на белом жеребце в занятый город неприятеля. Городов было много, но самым красивым, несомненно, был въезд Бонапарта в город Берлин. Копыта стучали по ровно вымощенным мостовым, и лицо правителя Европы выражало торжество и глубочайшее самодовольство. До этого момента он еще сомневался в своем изобретении, и не мог уверенно сказать, оно приносило ему победы, или врожденная миролюбивая слабость противников. Австрийцев, испанцев, итальянцев, португальцев. Помноженная на бездарность их полководцев. Стук копыт коня о Берлинские мостовые возвещал посрамление сильнейшей военной школы Европы – прусской, берущей начало от Фридриха Великого. Перед глазами Бонапарт представлял лицо давно умершего прусского короля, изобретшего принцип «косой атаки» (по сути, обновленной македонской фаланги, уже не с копьями, но с ружьями), и от души хохотал над ним…

Европа под ногами французских солдат закончилась. Теперь по одну сторону Империи плескался водянистый океан, скрывающий в своем чреве маленького, но злющего врага – Британию. По разным уголкам мира раскинулись зависимые от нее земли, которыми она была сильна, и связь с которыми шла через море. Потому и сражаться с ней предстояло в жидкой, не дружественной человеку стихии.

Моряки в сухопутной стране, какой была Франция – сословие замкнутое, оно не допускало в свои дела даже Императора. Потому о делах флота Наполеон имел лишь приблизительные, поверхностные представления. Но Бонапарт знал, что все нововведения, произошедшие в армии, не затронули собой флот, и у его страны нет еще одного, морского Наполеона. Никакие новшества в морское дело, приносящие победы, Франция не внесла, и ее адмиралы ведут морские сражения так же, как и их предки век назад. То есть сходятся с противником в линейном бою и принимаются молотить из пушек, после чего исход сражения решают уже не флотоводцы, а корабельные пушкари да абордажные команды. Адмирал Вильнев одно за другим проигрывает все сражения, но кем его заменить, Наполеон не знает, потому что слабо знаком с замкнутым морским сословием. Тем более он сам не может занять место Вильнева – еще неизвестно, сколько ему потребуется время на изучение морского дела, да и станет ли кто-нибудь из моряков его добросовестно обучать, нарушая неписанные законы своей касты.

По другую сторону Империи раскинулся тоже океан, только твердый, сухопутный. Где поросший непролазным лесом, где покрытый степями, столь же широкими, как и водяной океан англичан. Что же, все-таки это – суша, там он что-то сможет! Конечно, о завоевании пусть и твердого, но – Океана не может быть и речи. Но если поставить задачку скромнее, только лишь в подчинении неохватной страшной России своей политической воле, то может еще что-то получиться.

Бонапарт представлял и представлял себе русскую землю – единственную, куда он мог продолжить наступление по суше. Таинственный, непонятный народ, который не то чтобы живет в тех землях, но – пропитывает собой русское пространство, несомненно, не понятен ни для одного француза, итальянца, или даже – немца. А раз непонятен, значит – страшен, его поступки – непредсказуемы, из-за чего каждый шаг в его земли может сделаться шагом в смерть. Так война на русской земле может стать пострашнее битвы в океане, о котором моряки худо-бедно, но все-таки достаточно знают. К счастью, эти ужасные люди в своей стране, несмотря на свое многократное численное превосходство, являются на своей земле как бы людьми «второго» сорта.

Что же тогда о людях «первого сорта», от которых зависит будущее России, ее согласие или несогласие с политикой Империи?! Гнезда их имений мелкими точками рассыпаны по русским землям, как в Европе – старинные рыцарские замки. Обитатели этих огороженных от внешнего пространства гнезд искренне полагают себя людьми мировой, то есть – европейской культуры, заброшенных в земли, населенные дикарями. Они трепетно хранят атрибуты своей «культурности» - слепленные провинциальными скульпторами копии Венер Милосских и Аполлонов Бельведерских в своих больших залах, дорические колонны усадеб, фонтанчики «Писающий Амур» на берегу бассейна с золотыми рыбками под окнами, погрызенные мышами тома Вольтера и Руссо в домашних библиотеках. Все эти «драгоценности» по мнению их хозяев служат им, как знаки «культурности», возвышающие над обитателями мира, живущего за стенами усадеб, и потому дающими власть над ними без всяких обязательств отдавать что-то взамен. Говорят же они исключительно по-французски, и потому общий язык с ними можно будет найти не только в переносном смысле, но и в самом прямом.

Скорее всего, у них просто не поднимутся руки, чтоб поднять их на народ – носитель той культуры, владение которой (пусть и в подражательном, несколько карикатурном виде) дает им на их земле такие права при отсутствии обязанностей! За первыми же боями последует мирный договор, вслед за котором – участие России во всех союзах, которые ей предложит Империя. Тогда можно будет более не лить французской крови, которой и так после Революции пролито немереное количество. Пусть дальнейшую судьбу мира для Империи решат русские дикари, предводительствуемые своими дворянами, которые по своей сути – младшие братья Европы!

Если же они решат хотя бы для вида чуть-чуть повоевать… Можно представить себе такую войну! Авторитет прусской школы для их военачальников, конечно же, свят и непререкаем, а своим солдатам они никогда не доверят не только маршальских жезлов, но даже и скромных унтер-офицерских погон!.. Столкновение же с войском, разбившим их главных учителей военного дела, едва ли вдохнет в неприятеля отвагу.

Наполеон, конечно, был неглупым человеком. И, глядя на карту России, он понимал главную опасность начала войны с ней. Она заключалась в том, что на ее земле гениальное изобретение Императора-полководца потеряет свою ценность и сделается неприменимо. Какой маневр множеством самостоятельных отрядов, передвигающихся по параллельным операционным линиям, если дорога – всего одна?! Было бы хоть две… Через лес войска не пройдут – боевые порядки мгновенно расстроятся, кто-то провалится в яму, кто-то завязнет в болоте, кто-то заблудится, кто-то – потеряется. Это уже не говоря про отличную возможность для противника к устроению засад! Тем более, что для француза лес – это то, что для русского – городской садик. Ну а то, что для русского – лес, для француза… Нет, это уже даже не представить, и уж конечно, не назвать словами.

Какое может быть снабжение Великой Армии через экспроприации, если пойдет она по одной-единственной дороге? Тут солдаты не прокормятся, даже если съедят и переварят бревна всех встреченных деревушек вместе с гвоздями! Тем более, что земли в Московии – тощие, неплодородные, да и солнышка там мало. Опять снабжать обозами, как в былые времена, и обозы при этом должны будут катить по дороге между двух лесных стен, и сама армия будет наступать в этом коридоре страха! Кого же может напугать тот, кто сам боится? Значит, остается верить и надеяться на то, что первыми испугаются – русские, вернее – их главное, «культурное» сословие. Как отправлять войско на войну, когда не уверен до конца в своей победе?!

В худшем же случае армии Наполеона придется в России воевать так же, как в Европе против нее воевали те армии, которые он сам и разбил. Правда, и русские, вероятно, станут воевать точно так же, и это уровняет силы, потому поражение не сможет быть страшным, и, скорее всего, оно лишь приведет к почетному миру. Потому, можно идти на риск…

И вот Великая Армия врезалась в русскую землю. Уже с первых шагов сделалось ясно, что все будет не так, как предположил Император. Лес оказался много страшней и непролазней, чем он полагал прежде, представляя себе леса Польши и мысленно сгущая и расширяя их раз в 10. Дорога за армией оказалась столь разбитой, что сделалась почти не проезжей для обозов, а многие деревни вдоль нее стояли вовсе пустыми. Солдаты врывались в брошенные бежавшими «русскими европейцами» усадьбы, бросали в печки сочинения Дидро и Вольтера, прикладами разбивали головы Венерам и Аполлонам, отбивали потайные места «Писающим Амурам». Особые уполномоченные офицеры собирали все золото и серебро, оставшееся в спешно покинутых «дворянских гнездах», и грузили его на старательно закрытые, охраняемые специальным караулом повозки. Впрочем, солдаты на золото и не зарились – к чему лишняя тяжесть, если путь еще далек, и неизвестно, вернешься ли оттуда живым?!

А вот съестное выедали подчистую. Коллекции старинных французских же вин, запасы колбас и сала, сыров и кислой капусты. Жарили и золотых рыбок, выловленных в прудах усадеб. Наполеон полагал, что все удравшие, конечно же, бегут в столицу, неся с собой свой страх и сгущая его там, где должно быть принято главное решение, которое определит исход войны. Эх, скорей бы он достиг нужной густоты!

Вроде бы, противник не воевал, но и ответа не было. Полководец решил сделать что-то похожее на то, что всегда давало ему победы в Европе – рассредоточить силы и провести часть войск другим путем, чтоб воссоединиться с ней в решающем месте. Корпус маршала Удино был отправлен на север, в сторону реки Березины. Спустя немного времени в штаб Бонапарта явился запыхавшийся гонец, по замученному виду которого можно было сразу догадаться, что прибыл он вовсе не из стана победителей. Из депеши, привезенной им, стало ясно, что корпус разбит под селом Клястицы русским генералом немецкого происхождения по фамилии Витгенштейн. «Прусскую школу от позора спасает!» - зло усмехнулся Император, понимая при этом новый печальный для себя факт. Разделение войска в России приведет лишь к тому, что оно будет разбито по частям, несмотря на все навыки командиров. Слишком уж большие пространства разделяют здесь операционные линии, и потому помощь всегда опоздает…

Ограблены новые усадьбы, наполнены новые повозки… Но куда пропали их обитатели, куда подевался их страх?! Вместо него происходит что-то другое. Из тыла приходят сообщения о русских партизанах, среди которых русское простонародье сражается бок о бок с дворянами, в которых Бонапарт некогда видел своих сокрытых союзников! То справа, то слева появляются русские войска, где солдаты и офицеры сражаются плечом к плечу. Вся нить Великой Армии превратилась в нить тревоги, она то и дело рвалась то там, то здесь неожиданными ударами со всех сторон, ее приходилось связывать, связывать и связывать. А коридор между двумя лесными стенами и вправду обратился в ущелье ужаса. За каждым шагом солдата могла придти смерть, но она не щадила и тех, кто стоит на месте, и тех кто бежит вспять, она тоже – догоняла…

Одно, вроде невинное, сообщение офицера, вернувшегося с разведки, глубоко запало в душу Императора. Офицер доложил, что видел русских солдат и офицеров на привале, где они ели кашу из одного котла и вместе пели песни. Свои, русские песни, непонятные французам.

Бонапарту показалось, будто он бросил факел на дрова, сложенные под большим плавильным котлом. И теперь котел этот, который и есть – Россия, бурлит, и все, что было в нем разделенного, сплавляется вместе. А то, что разделяло – поднимается наверх котла пеной и сливается в шлак. Полководец совершил просчет, но чтоб его не совершить, Наполеону требовалось быть не просто знатоком России, но – русским. А сделаться им он, конечно, не мог.

С того дня становилось лишь хуже и хуже. Генеральное сражение вместо изящной победы обратилось кровавой мясорубкой, а взятие столицы противника вместо грациозного парада обернулось страшнейшим пожаром. После – лишь отступление разрозненных кучек людей среди истинно адова холода. С той поры Наполеон, кстати, никогда не сомневался, что и потусторонний ад вовсе не огненный, а – ледяной. Бесконечная дорога, покрытая черными, отмороженными и отвалившимися ушами, пальцами и носами. Тела, которые даже при желании не вырвать из объятий русского льда и не отвезти домой, где их хотя бы предадут мягкой и душистой французской земле. Хоть теперь бы русские пожалели бы несчастных носителей той культуры, которой когда-то так низко кланялись. Но нет, на едва живых от мороза и голода людей из леса бросались все новые и новые отряды партизан, и лишали их остатков жизни…

Путь приближается к завершению. Остатки войска, то есть те, кто еще слышит через промороженные уши команды и пытается выполнять их, держа одеревеневшими руками нечищеное, полумертвое ружье, пытаются хоть как-то прикрыть отход тех, к кому теперь применимо лишь слово «калека».

Война ничего не принесла Франции, кроме мимолетной быстротечной славы и долгого горя множества людей. С тех пор она уже не оправилась, и никогда больше не претендовала на роль европейского центра, чаще всего следуя за чужой политикой. Бессмысленный надрыв сил, один из тех, какими Европа в конце концов надорвала себя окончательно, ввязываясь и ввязываясь в бесплодную борьбу с Россией.

Но вот для России эта война совершила много больше. Ее народ вновь после сотни лет сплавился в единую силу, и верхи, пусть и насильственно, приблизились к низам, а низы – к верхам. В ходе войны были применены первые русские пороховые ракеты, изобретенные артиллерийским офицером, казаком Александром Засядько, который стал представителем нового русского дворянства. Это было началом русского космического пути, который получил развитие в 20 веке, а ныне предан забвению.

После войны вновь проснулся интерес к культуре предков, который сперва проявлялся очень осторожно, все время прячась за европейские образы эпохи Возрождения, но к завершению 19 века начал собственный путь. Композиторы «Могучей кучки», сакральные русские живописцы Васнецов и Нестеров, русский архитектурный стиль, множество русских изобретений и открытий, от электрической лампочки и радио до условных рефлексов и волновой теории света. Все это началось тогда, на полях сражений войны 1812 года, в плавильном котле, который заново сплавлял рассыпавшийся народ.

Потому в число людей, которым мы должны быть благодарны, можно поставить и Наполеона, который не щадя ни себя ни своих людей, зажег русский национальный котел (можно сказать, поступил в прямой противоположности к идеям Троцкого)!

В России ему нет ни одного памятника, но все русские едят и торт «Наполеон», и с удовольствием пьют одноименный коньяк. А одним из своеобразных народных памятников сделалось принятие на себя личности Наполеона теми, кто сходит с ума. Заметьте, еще ни один русский сумасшедший не назвал себя Троцким или Хрущевым. А вот Наполеоном именуются столь же часто, как Лениным и Сталиным!

Потому позвольте налить до краев стакан и еще раз помянуть Бонапарта!

Источник: Андрей Емельянов-Хальген / 04.12.2012
http://vr-party.org/article/show/?id=326

Советский вопрос
http://monarhist.info/newspaper/article/79/1608

Безнадежно ли наше дело?
http://monarhist.info/newspaper/article/79/1609

самые известные царские "инвестиционные проекты", которые легко вспомнить, даже не заглядывая в учебники истории, это строительство Транссибирской магистрали, связавшей далекую окраину с центральной Россией и возведение одной из мощнейших военно-морских крепостей мира -Владивостокской. На которую с конца XIX века и по 1917 год было затрачено порядка 70 миллионов рублей. Если принять, что царский золотой рубль соотносился с советским, как 1 к 100, то, получается, последний российский император вложил в это строительство, далеко двинувшее Владивосток вперед, 7 миллиардов рублей в советских ценах.

Да, скептики напомнят: в рамках подготовки к Саммиту АТЭС нынешние власти вложили в город и край порядка 600 миллиардов. НО! Советский рубль - далеко не равен нынешнему. Как утверждают экономисты, сравнивающие не только цены на основные продукты питания, но и учитывающие ряд макроэкономических показателей, один советский рубль начала 70-х равен примерно 800-1000 рублей современных. Вот и получается, что "прогнивший царский режим" влил в местную экономику не менее 7 ТРИЛЛИОНОВ нынешних рублей. Это годовой бюджет сегодняшней России. Это еще, если не считать расходов на Транссиб, затрат на создание "Доброфлота", строительство самого Владивостока, его портовых сооружений и объектов Императорского Флота, расходы на переселенческие программы...

Даже в революционном 1917 году, когда все рушилось, Николай II успел затратить на крепость 1,7 миллиона рублей. Считай - 170 миллиардов нынешними.

Источник: "Спасут ли узбеки российский Дальний Восток?" http://viperson.ru/wind.php?ID=656821&soch=1

Американские сепаратисты собрали миллион подписей

Когда в СМИ появилась информация о намерении ряда американских штатов выйти из состава США, большинство аудитории отнеслись к этому, как к курьезу, или вообще газетной "утке".
Однако на сегодняшний день все 50 штатов направили по электронной почте письма в Белый дом с просьбой разрешить им мирно выйти из состава США, под этими обращениями собранно более миллиона подписей!

Сепаратисты весьма уверенно и четко формулируют свои претензии к федеральному правительству. По их мнению оно превратилось не просто в паразитирующую надстройку, а в настоящую раковую опухоль, грозящую гибелью всей стране.

Особенно сильны сепаратистские настроения в южных штатах, которые раньше входили в Конфедерацию - там большую роль играют вопросы культуры и социальные темы.

В Северной Каролине, за считанные дни активисты собрали более 30 тыс. подписей, в то время как для проведения референдума о независимости достаточно 25 тысяч.

Напомним, что на президентских выборах 2008 года Обама стал первым за 30 лет представителем от демократической партии, которому удалось одержать победу в штате Северная Каролина. Однако после обещания перемен в жарком штате стало попрохладнее. Четыре года спустя, 10 тыс. избирателей этого штата говорят, что предпочли бы стать независимыми.

Впрочем, сепаратисты не скрывают, что официальное обретение независимости – всего лишь формальность. Что их главная задача - освободиться от федерального центра, и объединиться на иных, конфедеративных принципах, освободившись от ставшего непосильным для всех глобалистских, империалистических устремлений.

Объем долгов, накопленных федеральным правительством, его бесконечные войны, поддержка многочисленных революций и переворотов, провал иммиграционной и социальной политики, чрезмерное вмешательство государства во все, в том числе и в частную жизнь граждан, попрание их прав постепенно разрушают страну.

При этом сепаратисты, никаких перспектив в рамках существующей политической системы не видят, прямо указывая, что вклад в разрушение страны обеих партий республиканской и демократической, в этот процесс равноценен.

Почему обращения о выходе из состава США последовали после выборов? Потому что американцы окончательно изуверились в возможности хоть что-то изменить к лучшему в рамках нынешней американской "демократии".

Сепаратисты указывают, что выборы США — это не более, чем реалити-шоу о жизни двух главных кандидатов от демократов и республиканцев. Все иные желающие стать кандидатами находятся в полной информационной изоляции. Для них крайне сложно даже зарегистрироваться.

На последних президентских выборах были и другие кандидаты: Джилл Эллен Стиин от партии Зелёных, которую арестовали до выборов. А также Верджил Гуд от конституционной партии, Роки Андерсон из партии справедливости, Гэри Джонсон из партии либертарианистов. Но, кто слышал об их существовании? Дебаты с альтернативными кандидатами показывал только российский телеканал «Russia Today».

Иными словами, в США создана политическая система, основанная на манипуляциях и подтасовках, позволяющая узурпировать суверенные права американского народа. И американский народ, не видя возможностей изменить эту систему, готов ее демонтировать.

Сепаратисты боятся за своё будущее. Они не желают пожинать плоды провальной военной, миграционной политики федерального центра, а также погашать чудовищный внешний долг США

www.rosinfonet.ru.

Зять Геннадия Зюганова арестован за взятку.

В понедельник, 26 ноября, СКР задержал чиновника департамента имущества Москвы Дениса Васильева, генерального директора ЗАО «Керамоцентр» Сергея Никифорова и безработного Андрея Симоненкова по обвинению в получении взятки. В ходе следствия было обнаружено, что бизнесмен Сергей Никифоров является предполагаемым зятем депутата Госдумы Геннадия Зюганова.

Подозреваемые требовали от заместителя генерального директора одной из компаний взятку в размере 223 тыс. долларов. Взамен они предлагали продлить договор аренды недвижимого имущества, находящегося в собственности Москвы. Название компании, у которой вымогали взятку, правоохранительные органы не раскрывают.

В ходе следствия оперативники выяснили новые детали биографии фигурантов дела. Так, например, чиновник департамента имущества Денис Васильев до 2011 года работал в Минобороны под началом фигурантки дела «Оборонсервиса» Евгении Васильевой. Кроме того, ранее чиновник был судим за приобретение наркотиков.
В настоящее время все трое подозреваемых находятся под стражей.

http://21region.org/news/86020-zyat-gennadiya-zyuganova-arestovan-za-vzyatku.html

Бред Сивой Кобылы - Гнилая Империя.
http://mgsupgs.livejournal.com/882339.html

России нужен царь и сгусток воль!
http://vr-party.org/interview/show/?id=85

Борьба с пьянством в России в конце 19 - начале 20 в.
http://statehistory.ru/2362/Borba-s-pyanstvom-v-Rossii-v-kontse-19---nachale-20-v-/

ОТ ЧЕГО ОТКАЗАЛАСЬ РОССИЯ В ФЕВРАЛЕ 1917-ГО?
http://www.pravoslavie.ru/arhiv/53284.htm