ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Автобиографический роман. Глава 64. Смерть бабушки Евдокии и Марьи

Автор – Шиманский Василий Иванович

Быстро отшумело лето сорок первого года. О смерти Марьи нам родители ничего не сказали. Она умерла в больнице, домой её не завозили, а хоронили тайно от нас. На вопрос: «Где Марья?», нам отвечали: «Марью увезли в деревню».

Бабушка Евдокия, как и прежде, исчезала из дому, но вскоре снова появлялась. Отец приходил с работы поздно, и у него не оставалось времени на поиски блудливой матери.

Поздней осенью, простывшая и еле живая, бабушка Евдокия пришла домой. Положили её у печки на кровать, отпаивали настойками из трав, но она не вставала. Мама, уходя из дома по своим делам, наказала мне: «Если бабушка попросит пить, налей ей кипячёной воды из чайника, что стоит на плите. Если она захочет в туалет, принесёшь ей ночное ведро».

Дома я был один в то время, когда бабушка попыталась встать с кровати. Подойдя к ней, я спросил: «Бабушка, что вам подать?» Она хотела что-то сказать, но встать с места не смогла, только рукой махнула в сторону кухни. Когда я принёс воды, она пить не стала, а снова попыталась подняться, но у неё ничего не получилось.

Когда я подал ей ночное ведро, она с моей помощью сползла к нему и, опершись о спинку кровати, высоко задрала подол юбки и, стоя начала оправляться «по-малому». Я боялся, что бабушка может упасть, подошел к ней ближе и попытался её поддержать. Я старался не смотреть на неё, но случайно мой взгляд задержался на шишке с волосами, которая болталась у неё между ног.

У бабушки всё было ни так, как у женщин и девочек, с которыми я мылся в бане. Когда пришла мама, я простодушно спросил про бабушкину шишку. Мама немного смутилась, но поинтересовалась: «От кого ты узнал про бабушкину шишку? Сынок, подсматривать за взрослыми не хорошо!» Я сказал маме, что нечаянно заметил, а не подглядывал.

Мама ругать меня не стала, а доверчиво объяснила: «Эту шишку в народе зовут «килой». Она бывает у женщин после поднятия больших тяжестей, поэтому нам – женщинам нельзя переносить большие грузы и ноши. Если женщина надорвётся, у неё появится кила, и она после этого не сможет рожать детей». Я ещё долго приставал к маме с вопросами, но она резко оборвала меня: «Будешь много знать, скоро состаришься!»

Мама ушла на кухню кормить, пришедшего на обед папу, а я остался у бабушкиной постели. Бабушка Евдокия, как в прошлый раз, попыталась встать, но не смогла. После некоторых усилий опустилась на подушку, каким-то мутным, диким взглядом посмотрела на меня и судорожно затряслась на кровати. Я испугался и позвал маму. Мама посмотрела на бабушку и крикнула отцу: «Иван, ходи сюда! Мама, никак умирают».  Отец, взглянув на бабушку, сказал: «Это агония. Убирай скорее детей».

Что было потом, я не знаю. Утром родители сказали, что бабушка умерла, и её забрали в мертвушку. Дня через два, или три, в дом вошел отец и стал о чём-то шептаться с мамой. Я прислушался и из отрывков их разговора понял, что папа с дядей Александром сейчас поедут хоронить бабушку.

Накинув на себя фуфайку, я быстро выскочил во двор, где у ворот стояла лошадь, запряженная в телегу, на которой лежал большой белый гроб, закрытый крышкой. Я попытался заглянуть вовнутрь, но он стоял высоко, и у меня ничего не получилось.

Папа вынес молоток и гвозди, приколотил крышку гроба, сказал что-то дяде Александру, тот взял в руки вожжи, слегка ими подхлестнул лошадь, телега дёрнулась и покатилась по дороге. Папа молча пошел сзади телеги, а дядя Александр шагал с боку. Не было музыки и похоронной процессии, один я стоял у ворот и долго смотрел в след телеге, на которой в последний путь увозили бабушку Евдокию. Никто не плакал. Было холодно, сыпал небольшой снежок, позёмка заметала следы, оставленные телегой.

Много людей умерло той холодной зимой сорок первого года. Весной папа пошел на кладбище, чтобы поправить могилы, но их не нашел. Кресты люди украли на дрова и сожгли в домашних печах, как дрова, а холмики сравняли с землёй и утоптали. Разве бабушка виновата перед потомками в том, что ей выпала такая страшная судьба? Жизнь, это нить, которую обрывает смерть.

Время наступало тяжелое, и о бабушке Евдокии у нас старались не вспоминать.