ВЕХИ И ВЁРСТЫ. Автобиографический роман. Глава 32. Наша семья перебирается в свой дом. Моё детство

Автор – Шиманский Василий Иванович  

В одна тысяча девятьсот тридцать шестом году отец достроил свой дом, а к зиме наша семья переехала в него. Дом был из брёвен, размером пять метров на шесть с пятью окнами. Были сени, но пола в сенях не было. Из дома в темноту опускалось несколько ступенек. Внутри дома были две перегородки, которые отделяли кухню от прихожей и прихожую от зала.

Из раннего детства мне запомнился такой эпизод. Я, встав на цыпочки, вцепился руками в крышку кухонного стола и пытаюсь посмотреть на то, что там лежит, но у меня ничего не получается. Я плачу от обиды и думаю: «Когда вырасту, сам достану со стола всё, что захочу».

Мне купили сандалии на твёрдой подошве. Когда я их надел, первое, что пришло мне в голову – заглянуть на кухонный стол. Подойдя к нему, я встал на цыпочки. Моей радости не было придела — я увидел поверхность стола и с гордостью подумал: «Я уже большой и теперь без маминой помощи могу взять сам со стола всё, что захочу».

При входе в дом, у самого порога, стояли скамейка с вёдрами и кадушка с водой. Своего колодца у нас не было, воду мы носили от соседей, у которых была смешная фамилия — Бунько. С левой стороны от входа в дом, располагалась кухня. Кухонное окно смотрело на восток.

Когда по утрам вставало солнце, его лучи заглядывали сначала в это окно, а потом во все остальные. Печка, отделанная чёрным железом, обогревала весь дом. В кухне была плита, на которой мама варила еду для семьи и варево для коровы и поросёнка.

Эта печка противоположной стороной выходила в спальню. Между ней и стеной было небольшое пространство, в котором в кухне на стенке висела посудная полка, а ниже неё лежали дрова.

Со стороны спальни на стене была вешалка, на которой висела вся наша зимняя одежда. Когда мы играли в прятки, часто прятались под этой вешалкой.

За печкой стояла деревянная кровать, на которой вместе с сестрёнкой Наташей спал я. Наташа старше меня на два года.

Папа и мама родились и выросли в деревне, к земле они приросли пупком, но жизнь диктовала свои не писаные законы – папа стал рабочим и в деревню больше не вернулся.

Он самоучкой познал плотницкое ремесло и столярное дело, у него были, по выражению друзей и соседей, "золотые руки".

Кровать родителей стояла у стенки, на которой висела вешалка. Эту красивую по тем временам железную кровать родители привезли из прииска, где купили её на золото.  В доме стены белили известью, но чтобы об неё не пачкалось постельное бельё, над родительской кроватью повесили ткань, подрубленную на машинке. На этой ткани был рисунок в виде огурцов. О коврах тогда я ничего не слышал и никогда их, ни у кого не видел. Кровать, на которой спали родители, от зала отделяла ширма.

У перегородки стояла, привезённая из Златоустовска, швейная ножная машинка системы «Зингер». Я любил крутить на ней педалью колесо, за что не раз мне «влетало» от мамы. В спальне на потолке в балку был вбит крюк, на который за кольцо подвешивалась детская кроватка. Мама называла её «зыбкой». В этой «зыбке», по словам мамы, спал когда-то я, а после меня мой младший братишка Геннадий.

Мама вставала рано, готовила отцу завтрак, а после его ухода на работу, занималась домашним хозяйством. На производстве она не работала, а воспитывала нас – тогда троих детей. Сколько я себя помню, родители всегда держали курей, поросёнка и корову.

Бывало, приснится мне сон, будто я гуляю на улице, и мне хочется в туалет. Долго ищу укромное местечко, делаю своё дело и … просыпаюсь мокрым. Тихонько встаю, тайком пробираюсь к печке, чтобы не видела мама, затихну, сижу молча и греюсь. Мне было стыдно. Я боялся, что ребятишки, если узнают обо мне такое, будут меня дразнить «сцыкуном».

Рано, или поздно, меня замечали. Мама спрашивала: «Вася, что ты тут делаешь? Я думала, что ты спишь, а ты, никак, рыбы наловил»? Сначала я говорил, что замёрз и греюсь, но после того, как мама, проверив постель, подходила ко мне, начинал хныкать. Она с усмешкой спрашивала: «Может это тебя Наташа?» Я сквозь слёзы: «Нет! Это я сам! И добавлял —  Нечаянно»! Не часто, но иногда со мной такое случалось.

В прихожей, около перегородки, стояла деревянная кровать, на которой спала папина мать – бабушка Евдокия. У окна, с правой стороны от входа в дом, стоял большой кованный железными полосками, зелёный сундук, в котором хранили постельное бельё и одежду.