ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. ГЛАВА 16. ОПЫТЫ

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

           В начале третьей четверти мы вместе с Витькой Бобровым на одной из перемен побывали в физической лаборатории.

– Зоя Макаровна, нам нужен насос Комовского с тарелкой. Вот Виктор предлагает делать пенопласт с отрицательным весом.

– В физике такого термина нет.

– Ну, в физике, может, и нет. Это слово ребята сами придумали. Главное не это. Главное в том,  чтобы сделать твёрдое вещество, которое было бы легче воздуха и само поднималось в небо.

– Фикция! Никакое твёрдое вещество не поднимется в воздух без посторонней помощи: без мотора или без ветра.

– А вот ребята загорелись  желанием создать вещество, которое и без мотора поднимется. Дай-ка, Бобров, книгу.

Бобров протянул справочник "Пластмассы в строительстве".

– Вот здесь, Зоя Макаровна, есть о способах переработки пластмасс. Обычный белый пенопласт, из которого делается упаковка ваших приборов, получается  из гранул полистирола. Их выдерживают в горячей воде или на пару',  при этом объём гранул увеличивается в сорок раз.

– Я читала об этом.

– Так вот. Бобров предлагает увеличить объём  гранул в сто раз за счёт того, что в пенопластовые ячейки вводить не воздух, а водород.

– Он же с воздухом образует…

– Да знаем, знаем. Но чтоб водород не взрывался, предполагается вводить его в смеси с гелием.

– Да? – сузила голубые глазки Зоя Макаровна. – Да! Тогда в принципе создание такого вещества возможно, хотя это и противоречит  общепринятым физическим  нормам…

Витька осторожно нёс стеклянный колпак с тарелкой, а я – насос.

К последнему уроку было уже видно, что и химическая лаборатория с десятками пробирок, колб и спиртовкой на долгое время перекочёвывает в нашу художку.

В этот день в кружке каждый был занят  своим практическим делом. Пятков, ещё вчера принёсший охапку веток, старательно давил их между  губками тисков, сплющивал молотком, расщеплял волокна ножом. Ему помогали Иваненко и сёстры Воронины. Серёжа резал  на мелкие кусочки веточки и отдавал их девчонкам, которые ложили их в пробирки поочерёдно с ацетоном, эфиром и серной кислотой. Эти вещества должны были очистить  древесину от плотных  годовых колец. И когда остались бы  одни волокна, из них уже можно делать кисточки.

Витька зажёг спиртовку, а Костя всыпал в пробирку с водой несколько бисеринок полистирола, взятого накануне у химички. И вот уже первые  пузырьки поднялись со дна пробирки.  Бисеринки на глазах увеличивались в объёме.  Вода кипела, испарялась. Будучи с просяное зёрнышко, они превратились  в белые шарики величиной с горошину. Мальчишки обрадовались. Лёшка, следивший за ходом опыта, глянул на часы и записал в тетрадь:

"ОПЫТ №1. Бисер  превратился в горошины при нагревании в  воде всего за две минуты."

– Юра, – попросил я Панова, – вот тебе резиновые шары. Надувай их и пускай. А тебе, Лена, кусочек мыла. Взбивай пену. Старайся, чтоб пузыри были побольше.

– Зачем? – Лена непонимающе пожала плечами. Панову, однако, занятие понравилось и он с радостью взялся за него. Пятков отвлёкся от дела:

– А можно мы  с Локатором?

– Пятков! –  осадила его Галя Воронина. – Не Локатор, а по имени.

– Подумаешь… Слышь, Юрка, дай один шар надуть.

– Дави свои прутья. Может, и выдавишь кисточки. Сам придумал, сам и дави.

– Не отвлекайтесь, – предупредил я обоих. – Занимайтесь своим делом и помните  всё время о пенопласте, который пытаемся получить.

В кабинет кто-то постучал.

Прихрамывая, вошёл Пал Палыч. Я долго говорил с ним. До Лёшки, находившего ближе  всего к нам, доносились обрывки фраз: "Белая скала… дворец… руками человека… непонятные надписи… городище…"  Он покосился на нас, ещё больше навострив уши.

– До лета каких-то четыре-пять месяцев. Так что… А сам, видите, не могу, – сказал Пал Палыч. Он обошёл  всех экспериментаторов, поинтересовался у каждого, кто чем занимается, и ушёл.

– А зачем Пал Палыч приходил? – спросила, взбивая  пузыри, любопытная Лена.

– Пока секрет. Ну, что тут у вас, Костя?

– Вода выкипела, горошины расплавились.  Превращаются в едкий дым.

– Стоп! А если… а если брать воду  с кислотой? Кислота может расплавлять полистирол, а кипящая вода будет растягивать его. Могут образоваться большие пузыри. Ну-ка проверьте.

– Алексей Егорович, – предложил Пятков, которому надоело своё занятие и который всё время надоедал  Панову, прося у него шар. – Давайте мы надуем  шары и склеим их. Получится модель пенопласта с большими ячейками.

– Действуйте. Надувайте и склеивайте "БФ"-ом.

– Алексей Егорович, – отвлёкся Витька от своей работы, – а если шарики надуть совсем маленькие, сантиметра два в диаметре?

– И сделать модель, близкую к настоящей? Так сказать, ИКР.

– Что за ИКР?

– Идеальный конечный результат — чтобы модель была ближе к настоящей…

– …надо шарики надуть водородом, – закончил мою мысль Витька.

– Только где мы его возьмём?

Выручил Костя:

– Кислота плюс металл – получается водород и соль.

– А знаете что, ребятки, давайте на следующее занятие пригласим Раису Дорофеевну, нашу химичку. И под её чутким руководством получим водород. Нам постоянно нужны  квалифицированные советы, консультации. Завтра же поговорю с Раисой Дорофеевной.

– Алексей Егорович, – попросили ребята, – что вам Пал Палыч  говорил про белую скалу?

– Про белую скалу? – я покосился на Лёшку. – Ну, ладно. Раз вам уже и про скалу известно…

– … и про непонятные надписи, – вставил Береговой.

Лёшка виновато улыбнулся, когда я назвал его «сарафанным радио».

– Вы, вероятно, знаете, что Пал Палыч  в своё время работал в Сихотэ-Алинском заповеднике.  Рассказывал он вам об этом? Нет? Так вот, работал он научным сотрудником. Птиц изучал, змей. Чучела делал.

– Он же географ!

– Правильно, географ. Но и биолог тоже.

– А почему он биологию не преподает?

– Потому что у нас есть кому её преподавать. Так вот, у него много на Дальнем Востоке знакомых охотников, звероловов, биологов, фенологов. На новый год он отдыхал в селе. И охотники сообщили ему, что примерно в двухстах километрах от нашего города, в Ромненском районе, они видели в тайге белую скалу, ровные круглые углубления в земле, заросшие травой и кустарником. Пал Палыч думает, что белая скала состоит из мрамора, из которого  делают статуи. А углубления, предполагает он, это чьё-то древнее поселение. Надо выяснить, действительно ли  это мрамор и действительно ли это — древнее поселение и провести археологические раскопки на его месте.

– А надписи? А дворец? – не выдержал Лёшка.

– На одной из высоких сопок в таёжной глухомани находится этот полуразрушенный дворец. Учёные  о нём ещё не знают. Снизу на каменном навесе, что над входом во дворец, — непонятная надпись на неизвестном языке. Разумеется, охотники рассказали Пал Палычу и об этом.

– А почему он вам рассказал?

– Как вам сказать… Вы никогда не видели у него шрамы на руках и голове?

Панов прошептал:

–  Я, кажется, видел.

– А хромает знаете почему?.. Всё это у него с войны. Мучают его  старые раны. Да ещё радикулит. Чуть что, ноги и поясница приостыли – и всё. В постель. Он не может идти в тайгу.

– Мы с вами пойдём! – догадалась Лена.

– Да, я бывал в тайге. Кое-что знаю, – продолжал я, словно не расслышав Лену. – Пал Палыч попросил меня проведать, так ли всё это. Сразу же после окончания последней четверти,  в конце мая, со мной выйдут в тайгу крепкие, надёжные ребята.

– А я? – обиделась Лена.

– А мы? – с надеждой воззрились на меня сёстры Воронины.

– А теперь, – я легко перевёл разговор в другое русло, – давайте пофантазируем.  Допустим, мы получили сверхлёгкий пенопласт. Подумайте,  что бы вы из него сделали?

– Я бы, – воспылал Витька, –  я бы  – платформу.  И с неё рыбачить на озере. Сидишь в полуметре от поверхности воды, ноги мочишь. Удочку закинул. Надо в небо подняться – сбросил балласт и пош-шёл!

– А я, – сказала Галя, – шалаш. Не платформу, а шалаш. Чтоб и от дождя можно укрываться.

– А я, – задумался Костя, – я заполнил бы пустоту в крыльях самолёта, чтоб их тянуло вверх. И ещё – пенопласт для строек. Утеплитель и заодно звук поглощает.

– Чепуха! – изрёк своё любимое словечко Пятков. – То ли дело лыжи по воде ездить!

– Это уже есть. По телевизору показывали.

– Тогда… тогда я сделал бы висящие над дорогой вымазанные светящейся красной краской знаки.

– Как "висящие"? Их же ветром сдует!

– Привязать.

– Пацаны растащат. Шалаш себе сделают и улетят в Африку.

– А я, – сказала Лена, – наделала бы много разноцветных цветов и белых голубей, а из них – ожерелье длиной несколько километров. И пустила его в голубое небо. Над всей землёй. Ночью ожерелье тоже должно светиться. И пусть  цветы и голуби напоминают всей планете о мире и дружбе. И о нас, которые это построили.

– Даёт Ленка! – восхищённо сказал Лёшка.

– А ты – ЧТО  бы ты придумал? – спросил я его.

– Моё уже сказали.

– Что?

– Платформу. Огромную-преогромную, чтоб целый город на ней уместился. Люди на ней будут жить, дышать чистым  воздухом, без пыли и автомобильных газов. А чтобы мой город не унесло ветром, бросить на землю якорь. Надо куда-нибудь перелететь, на море, к примеру, поднял якоря, врубил моторы и лети.

– А Юра почему молчит?

– Он бы, – съехидничал Пятков, – он бы сделал большущий  локатор и ловил  шпионские самолёты.

Все поняли подвох.

– Вот что, Володя, – сказал я, чеканя каждое слово. – Не погань своих товарищей. Они тебя задевают? Обзывают? Нет. И тебе не надо. Некрасиво. Юра, за тобой слово.

– Вроде всё сказали.

– А я б одежду изобрёл, выпалил Серёжа. – Оделся и полетел!

– Знаешь, какая толщина будет у твоих  штанов, чтобы летать? – спросил Витька. – Метра два или три.

– Ну и что! Зато летал бы.

– А я б – машину, – признался Юра. – Положу на неё груз и поведу над дорогой, над полем,  оврагами, через кочки и болота.

– Ну, что, ребята, пожалуй, одна Валя у нас ничего не нафантазировала. Мне особенно понравился проект ожерелья Лены Диденко и платформа Алексея… Занятие считаю оконченным. Убрать рабочие места.

Лена подошла ко мне:

– Мыльная пена лёгкая, но быстро лопается.

– Я хотел, чтоб мы сделали из пены модель будущего пенопласта с большими ячеями. Не получается?

– Лопается.

– Может, вместо мыла надо взять какую-нибудь другую жидкость и вспенивать её? Или в воду вводить тягучие вещества, например, кисель или глицерин.

– Алексей Егорович, а как Пал Палыч  всех угадывает? Он же никого из нас не знает.

– Как "не знает"! Память у него прекрасная. Я сам не раз слышал, как он  одёргивал расшалившихся на перемене ребят. Причём называл их и по имени и по фамилии.

– Я видел! – подскочил  вездесущий Панов. – В журнале у него  лежит листок, в котором все парты обозначены и кто где сидит.

– Врёшь!

– Честное слово!

– Как он ловко нас обманывал! А мы-то думали…

Так тайна Пал Палыча  была раскрыта. Да и я улыбнулся, поняв хитрость старого учителя. Я многое уже слышал о нём. И то, что Пал Палыч – сын белогвардейца, бежавшего в Китай из Советской России. И что он окончил в Харбине университет и потом нигде не мог устроиться на работу. Ловил бабочек и продавал богатым японкам и китаянкам. И что в самом начале Великой Отечественной войны он попросил визу на въезд в СССР. И что ему никто не дал её, и он на свой страх и риск пересёк границу близ приморского города Имана, а потом с оружием в руках доказывал  свою преданность  родине на полях сражений. И что за свои боевые дела он имеет ордена солдатской славы всех трёх степеней. И что его монография  о землях Приморского края получила положительный отзыв Сибирского отделения Академии Наук СССР…

Предыстория