ПАДАЛКО А.Е.: ГОРЕТЬ, ЗАЖИГАЯ ДРУГИХ. ГЛАВА 6. ПЕРВЫЙ БЛИН – КОМОМ

ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ

Сразу после суда над Пятковым на чердаке интерната произошло следующее.

– Режь! Не бойся! – сказала одна фигурка и, заслышав шорох, высунулась из-за вентиляционной трубы. – Тсс! Там кто-то есть.

– Тебе показалось,  – шепотом сказала другая, вглядываясь в царивший  за водонапорным баком  полумрак.

– Сам видел! – резанула первая ребром ладони у своей шеи. Вторая, ростом чуть пониже,  держась рукою за трубу, с легкостью кошки прокралась к водонапорному баку и в темноте наткнулась на третью:

– Кто здесь?

– Я.

– Кто я?

– Ну, я… А вы чего?

– А ты чего? Мы дело делаем.

– И я хочу дело делать.

– Ну, если кому съябедишь!

– Не боись. Вот-те крест! – и в доказательство, что всё будет шито-крыто, прибывший перекрестился.

– А, Пятков, опять  предавать пришёл, – проворчала первая фигурка. – Мы ж тебя только что судили. Ты слово давал. Зачем припёрся?

– Так…

– Броню сбросил?

– Какую броню?

– Из грязи. Интересно, на кого будешь похож без неё.

– Кончай, Витька. Режь!

– А вдруг стукнет?

– Не стукнет. Это же радиопровод.

– И электрические такие бывают.

– А, трус! Дай ножичек. Сейчас присоединимся и будем слушать.

– Я сам! – прижав  провод к балке, восьмиклассник  Витька Бобров решительно поднёс перочинный  нож к… электрическому проводу и стал перерезать его оболочку.

– Слышь, Леший, – сообщил Пятков, – я нашёл землянку.

– Какую землянку?

– Обныковенную. Партизанскую. В дубняке на сопке.

– А! – чертыхнулся Витька и молниеносно отпрянул от провода с крепко зажатым  в кулаке ножом. Внезапно остекленевшими глазами уставился туда, где был провод, и, бросив нож, кинулся к смотровому  окну. Перепуганный Лёшка догнал его, успев схватить товарища за ногу, когда тот уже наполовину завис над землёй.

– Витька, стой! Стукнуло, да?

Придя в себя, Витька тяжело, как помешанный, кивнул.

– Говорил же, давай я, – выпалил  Лёшка. – Надо было сначала один провод перерезать, потом другой, а ты – сразу оба. Сделал короткое замыкание. Ну, полезли вниз, а то на самоподготовку опоздаем.

Пятков первым спустился по пожарной лестнице. Наметанным взглядом он прочёсывал дорожку, ведущую к  уборной: авось окурок где-нибудь валяется. Ребята догнали его,  Витька поднёс кулак к его носу:

– Съябедишь – под другим глазом фингал поставлю.

А Лешка спросил:

– О какой землянке болтал? Что в ней есть?

– Ничего в ней нет.

– Значит, пацаны наши вырыли, а не партизаны.

– А может…

Перед октябрьскими праздниками в школе-интернате произошло новое "чепе", от которого  даже у видавших виды воспитателей волосы встали дыбом.

Четвёртого ноября, в день  роспуска ребят на каникулы, с утра  было созвано  при директоре экстренное совещание.

– Вы только посмотрите, – говорила,  всердцах  кляня неведомых злоумышленников, завхоз Марина Васильевна, – что они утворили в конце  прошлого и начале этого учебного года.  Вот тут я кое-что  выписала:

1.     Перерезали  все телефонные и радиопровода. Растащили на части репродукторы.  Во всём интернате. Разукомплектовали  оба телевизора. Ремонт всего этого  обойдется рублей в 700-800.

2.     Обокрали химкабинет. Стащили реактивов на сумму 20 рублей 40 копеек. В основном, серебро, марганцовку, глицерин, азотную кислоту, бертолетову соль.

– Они что ж,  взрывать нас задумали? – с тревогой спросила учительница географии Дина Матвеевна.

– Я привожу только факты. Что они уже натворили, – Марина Васильевна сделала ударение на слове "уже". – И приходится только гадать, что они натворят ещё завтра. Кстати, Пятков опять попался. Но ведь, товарищи, не он один!.. Слушайте дальше.

3. Залезли в директорский сейф и уволокли три литра спирта. А из вашей художки, Алексей Егорович, стащили весь ватман, кисти…

– Ну, зачем так говорить, – начисто отверг я услышанное. – Вчера вечером всё  было на месте.

– "Вчера". Вас, Алексей Егорович,  обворовали сегодняшней ночью. Хорошо, что все ваши кисти и бумагу мы нашли в собачьей яме у забора. А если б не нашли?.. Этой же ночью в общежитии переморожена  третья часть батарей отопления. Вы знаете во сколько обойдется ремонт? Тысячи две-три, не меньше!

– Вы нам говорите какие-то необоснованные слухи, – усомнилась Дина Матвеевна. – Признайтесь, Марина  Васильевна, что вы сгустили краски.

– А вы что, товарищи, не были в общежитии? Все ребята в пальто. Спали – койки вместе поставили. По двое, по трое. Батареи полопались в спальнях и в комнатах дневного пребывания 1 и 2 классов. В подвале воды по пояс.

– К несчастью, всё это правда, – встала Вера Фоминична. – Вы, конечно, знаете, что из реактивов,  украденных в химкабинете, можно делать взрывчатку. Восьмиклассники об этом хорошо осведомлены. Да, Дина Матвеевна, могут и подвзорвать. Или, того хуже, сами взорваться.

– В милицию надо звонить, – предложил  кто-то из преподавателей. – Пусть приезжают и разбираются. Это их дело.

– В мой сейф, – продолжала Вера Фоминична, – залез Пятков. Да, наш обожаемый Пятков, которого недавно  судили за цыплят. Помните, побил из рогатки.

– Чего с ним нянчимся! – взорвалось сразу несколько человек. – В спецшколу отправить и сразу спокойнее станет.

– Ведь он постановление пионерского суда даже не сам выполнял, – вставила Рита. – Ребята за него полы мыли. Второклассники. Те самые, которые его разоблачили.

– Ну и пацан! – удивился я. – Спирт-то  хоть отобрали?

– Разбил бутыль, когда из окна вылазил, – ответила Марина Васильевна. – Осколки показывал под окном с той стороны здания.

– А помните, товарищи, случай с кладбищенскими? Кто тогда хозяйничал на кладбище, знаете? Раскопали могилу, вытащили гроб и сделали себе базу. Понатаскали туда из интерната матрасов, одеял подушек, а потом занялись воровством. Кур у хозяек, что поблизости живут, таскать, картошку копать, набеги на квартиры делать. Ведь это Пятков всё. Да, да, Пятков. Он главарь. Одного не могу понять, как ему могут безропотно подчиняться даже старшие ребята.

– Организаторский талант, – усмехнулась Дина Матвеевна.

– Да, талант. Не в пример нам, – строго сказала Вера Фоминична. – Этого у него не отнимешь. Ну, с Пятковым разговор короткий. Определяем в спецшколу. Вот-вот путёвка из Облоно придёт.

– Наконец-то! – раздались вздохи облегчения.

– Но дело-то, товарищи, не только в Пяткове и не столько, я бы сказала, в Пяткове, – Вера Фоминична помолчала секунду, оглядывая присутствующих, – сколько в нас самих. Что мы сделали для того, чтобы занять ребят? Математический да биологический кружки. Ну, ещё "Кройки и шитья", русского языка и всё.

– Никто не хочет идти.

– А я вам скажу – почему. Потому что вы работаете от  и до. Работаете для денег, а не для того, чтобы из детей толк получился.

– Ну, это уж слишком.

– "Слишком"?! – Вера Фоминична резко повернулась к  преподавателю географии. – Не слишком, Дина Матвеевна. Мы здесь  ребятам и за учителя и за родителей. Вы знаете наших детей. Им и ласка и материнская забота нужны тоже. Они хотел б видеть  в нас своих старших товарищей. А мы? Отработали свои часы и – домой со спокойной совестью. Со спокойной ли?.. Сейчас трудно. Сейчас прорыв. Надо не считаться со временем. Это моя просьба. Или приказание. Как хотите понимайте. Надо сплотиться, действовать сообща, ни один проступок не оставляйте без наказания. Надо чтобы ребята чувствовали нас.  И вот что. Всем предметникам сразу же после праздника вести кружки.

– Что же будем делать с отоплением? – спросила Марина Васильевна. – Следователя вызывать?

– Вызывайте милицию, – махнула рукой Вера Фоминична.

– Постойте, товарищи, – вмешался я. – Я догадываюсь, чьих рук это дело.

Все повернулись ко мне:

– Чьих?

– Рита, пригласи, пожалуйста, Боброва и Берегового.

– Этих? – удивилась Вера Фоминична.

– Этих.

– Почему вы так думаете? Бобров вообще тихоня. Береговой – активист.

– Видите ли, Вера Фоминична, я думаю, что мальчишки пакостят, творят безобразия, потому что хотят… творить.

– Что значит "творить"? Творить безобразия?!

– Никак нет. Творить в самом хорошем смысле этого слова. Хотят творить, изобретать, а не знают что.  Душа жаждет, а разгона нет. Их маленькие изобретения-поделки типа карманного радио и прочих никто не замечает. В лучшем случае вы считаете это за причуды, а то и за хулиганство. Так, Дина Матвеевна?

– Говорите, говорите, – фыркнув, отозвалась Дина Матвеевна, мельком глянув на коллег.

–  В общем, порой хорошая ребячья выдумка, инициатива рубятся под корень. Глушатся нами  в самом начале. В этой школе я человек новый и не сразу понял, что происходит среди ребят. Стал приглядываться. Увидел, что коллектив разбит на группы, каждая со своим вожаком. Ни комитет комсомола, ни совет дружины никакими судами, никакими постановлениями ничего не могут сделать. Последние просто не выполняются. Я не ищу виноватых в сложившейся ситуации. Виноваты все, но…

– А что вы пытались сделать, чтобы поправить положение? – с ехидством спросила Дина Матвеевна.

Я осёкся, но сразу же взял себя в руки:

– По своему предмету я уже сколотил группу ребят и провожу с ними занятия. Кое-что уже начали готовить на выставку.

Вошла Рита:

– Бобров с Береговым за дверью. Позвать?

– Зови.

– Здрасте, – мальчишки опустили глаза и покраснели. Им никогда еще не приходилось стоять перед  удивлёнными и взыскательными  взглядами всех учителей  и воспитателей сразу.

– Зачем вам  всё это было нужно? –  не повышая голоса, спросила Вера Фоминична.

Трусоватый Лёшка непонимающе уставился на неё, а проворный крепыш Витька вперил глаза в директорский ковёр, наблюдая за маленьким красным жучком, медленно ползущим к  ножке стола.

– Вы не знаете о чём я спрашиваю? С какой целью вы вывели из строя систему отопления?!

Оба вздрогнули.

– Систему? – переспросил Лёшка. – Систему мы не выводили.

– По вашей вине  разморожено около тридцати батарей.

– Мы не трогали систему, – сказал Витька. – Мы только хотели к одной батарее…

– Помните, – перебил его Лёшка, – прошлый год у нас в гараже и в прачечной  батареи перемерзли? Вот мы и подумали: а как сделать, чтоб они не лопались, когда в них замерзает вода?

– Ну и что? – не выдержала Марина Васильевна. – Об этом  тысячи инженеров,  ученых думали!

– Мы сами хотели испробовать. Если в верхней трубе, которая подходит к батарее, проделать  сверху дырку и присоединить к ней бачок, то лишний лед –  вода ведь расширяется при замерзании, – правильно?

– Правильно, – подтвердила учитель физики Зоя Макаровна. – Это-то ты хорошо усвоил.

– … Лишний лед будет выдавливаться  в бачок.

– И батареи не растрескаются, – несмело подытожил Витька.

– А дальше? Дальше?!

– Ну, мы нашли среди металлолома такой бачок, – потупился Витька, кусая губы, – и стали делать дырку в трубе.

– Чем?

– Напильником.

– Где вы его взяли?

– Нам Сумароков дал.

– Приняли на свою голову  этого Сумарокова! – покачала головой Марина Васильевна. – Ну и что дальше?

– Напильником было долго. Тогда мы попросили у Пяткова разводной ключ.

– У Пяткова? Разводной?

– Не удивляйтесь, Вера Фоминична, – сказала завхоз. – У него есть всё. Я не удивлюсь, если  у Пяткова пушку или атомную бомбу найдут. И дал он вам ключ?

– Дал.

– Потом?

– Потом сразу хлынула горячая вода.

– И вы убежали?

Сознавая свою вину, мальчишки ещё ниже опустили головы.

– Убежали, а горячая вода в это время  продолжала затоплять подвал. Все склады в подвале.  Убежали – и никому ни слова. Это же предательство!

Красный жучок уже взобрался по ножке стола наверх. Педагоги переглядывались, кивали головами. Взгляды их говорили: да, товарищи, сами виноваты. Проморгали. Достукались.

– Идите, – кивнула Вера Фоминична мальчишкам. – Придется вашим родителям платить за ваши проделки. После совещания зайдите ко мне.

– Мы хотели как лучше…

– Вот полюбуйтесь, – с горькой иронией сказала Марина Васильевна. – "Хотели как лучше". А это "лучше" школе в копеечку обойдется. Да и денег нам сейчас никто не даст. Всё израсходовали.

– У нас, кажется,  на спецсчете что-то есть? – спросила Вера Фоминична бухгалтершу.

– Двести рублей.

– И только?

– Да.

– Что делать? Что делать? – беспомощно сцепила на груди руки Вера Фоминична.

После совещания мальчишки пришли к директору. Она дала им по листку бумаги, по ручке.

–  Пишите. "Мама и папа, на каникулы меня не ждите.  Я буду ремонтировать школу, потому что я натворил…" И сейчас подробно, что  вы натворили и что за это всё  надо им платить. Пишите, пишите!

Витька кусал  конец ручки, обмозговывая, как лучше построить  предложение, а Лёшка строчил вовсю, только из его писанины выходило, что он не виноват. Ну, вообще-то будто б виноват и в тоже время  и не виноват. Он хорошо изучил этот приём: мизерную долю вины надо обязательно  брать на себя – за это меньше достанется. Так он написал: "Недавно я маленечко  напильником покарябал трубу. Ну, меня за это, наверное, накажут. Только вы не беспокойтесь. Ничего страшного…"

Витька, наконец, собрался с мыслями и тоже  стал писать: "Мама и папа, я тут натворил… Мы с Лёшкой  хотели как лучше. А она как хлынула. В общем, за эту проделку придется платить. Я не знаю сколько. Вера Фоминична скажет…"

– Давайте, что вы там написали. – Вера Фоминична прочла Лёшкино крючкотворство, покачала головой,  посмотрела на него с укором. Прочла Витькино, кивнула сама себе, дескать, так оно и есть на самом деле. А потом написала в конце Лёшкиного листка: "Школе-интернату нанесен ущерб в несколько тысяч рублей предположительно. Сумма ущерба ещё окончательно не установлена…" Сказала:

– Ладно, домой я вас отпущу. Отвезете родителям свои письма. Подумайте теперь, каково будет им, когда они будут  платить за ваше изобретательство!

Предыстория