А МЫ МОЛЧИМ, КАК ПОДСТАВНЫЕ ПЕШКИ!..

Сравнение государственного бюджета России с бандитским «общаком», которое позволяют себе некоторые оппозиционные обозреватели, некорректно хотя бы по той причине, что бандиты никому безнаказанно не позволяют грабить свой общественный фонд.  

Всякое посягательство на использование его в личных целях карается очень жестоко. Причём, делается это независимо от общественного статуса в их иерархии. У нас же, как видим, не всё так просто.

Конечно, рядовые граждане тоже подвергаются самым жёстким наказаниям за посягательство на государственные средства и имущество. Тот же пенсионер, если позволит приписать себе какой-то несуществующий стаж или иные заслуги, дабы увеличить свою пенсию хотя бы рублей на сто, и будет уличён в этом, несомненно, отправится в места не столь отдалённые, где полностью отработает и возместит понесённые бюджетом убытки. Или многодетная мать каким-то незаконным образом сумеет получить более высокое пособие на детей… Возмездие также будет неотвратимо, и ей придётся возвратить в государственную казну всё до копеечки.

Совсем по-иному разворачиваются у нас такие дела в отношении людей, облачённых доверием государства. Причём, чем выше это доверие, то бишь, чин, тем разительнее отличие. Тут в полную силу начинает работать так называемый юридический принцип презумпции невиновности. То есть, пока вина обвиняемого не доказана, он считается невиновным. Хороший принцип, правильный, но в нашем судопроизводстве он применяется, так сказать, дифференцированно. Всё зависит от величины чина – чем выше чин, тем принцип презумпции невиновности непреодолимее для обвинения. Наши судьи как бы манипулируют этим принципом – когда надо, включают его на полную мощь, а когда не надо, выключают за ненадобностью, как это недавно случилось на суде одного оппозиционера. Обвинение утверждало, что жена этого отщепенца уехала от него за границу. Попытка обвиняемого доказать, что это не так, не увенчалась успехом, хотя его жена находилась тут же, в зале суда, среди зрителей. Суд этому доказательству не поверил.

Зато в другом случае - по делу министра обороны, уровень доверия показаниям министра достигает неслыханной величины. Он, например, утверждает, что, подписывая в день до семи тысяч документов, никак не может знать об их содержании, и потому, мол, невиновен в расхищении государственного имущества на многие миллиарды рублей. Как это ни странно, но подобная глупость вполне вписывается в рамки толкования нашим судопроизводством принципа презумпции невиновности, и не позволяет даже возбудить против Сердюкова уголовное дело. В бандитской среде такие оправдания только бы усугубили вину министра, и возмездие постигло бы его незамедлительно.

То же самое касается и возвращения награбленного. Уворованное из «общака» уголовники всегда стараются вернуть всеми возможными способами. Не то происходит с общенародной собственностью. Воры с высокими чинами если и бывают схвачены за руку у бюджетной кормушки, отделываются обычно смехотворными штрафами, а всё наворованное у народа остаётся при них. И, отбыв свой срок, такой государственный вор возвращается богатым человеком. Короче, по воле народных депутатов конфискация имущества, в отличие от презумпции невиновности, у нас не практикуется.

Так что, все разговоры о сходстве нынешнего российского бюджета с воровским «общаком» не имеют под собой никаких оснований. Более того, здесь имеется принципиальное различие. Воровской «общак» создаётся на награбленные деньги, но, как уже говорилось, разграблять его никому не рекомендуется. Напротив, бюджет страны формируется трудовыми усилиями всего народа, но те, кто от имени народа обязаны этот бюджет охранять и справедливо распределять, грабят его почти безнаказанно. Никакое общество, кроме российского, никогда бы не потерпело таких распорядителей общественного достояния.

А мы молчим, как подставные пешки!..

Анатолий Осипов